Храм святого Владимира - Михаил Щербаков

композиция: Храм святого Владимира
автор и исполнитель: Михаил Щербаков (филолог, русский поэт, автор-исполнитель; Михаила Щербакова сам Окуджава считал наиболее талантливым представителем авторской песни в восьмидесятые-девяностые, хотя внимание на него Булат Шалвович обратил лишь в последние свои годы, зато говорил о нем с неизменной теплотой и считал своим приемником.)
альбом: Сумма песен (1994 г)
В ролике использовано фото Михаила Щербакова, находящееся в открытом доступе сети.
disclaimer: никаких нарушений авторских прав не предполагается, т.к. аудиоконтент не принадлежит мне, я не получаю прибыли от этого видео, я не владею авторскими правами на видео/фотографии, они взяты из интернета. Мои видео - исключительно для настроения.
То ли ведьмы наворожили,
то ли дьявол постарался,
только ангел новорожденный
с золотым венцом расстался.
Не по-доброму отмеченный,
детство прожил он, скуля,
некрещёный и невенчанный,
и глаза из хрусталя.
Ля-ля-ля-ля, никем не венчанный,
и глаза из хрусталя.
И решил тот ангел смолоду,
в нищете мужая гольной,
отыскать немного золота
и венчаться самовольно.
Только злато - штука скверная,
и тропа во тьме глуха:
он найдёт его, наверное,
но будет жизнь ему лиха.
Ха-ха-ха-ха, найдёт, наверное,
но будет жизнь ему лиха.
Так и вышло: из-под Киева
он пошёл монастырями -
я потом видал следы его,
где подошвы он дырявил.
Понял он, что злато ценится
не в кладовых короля -
но куда он, милый, денется,
раз ему узка петля?
Ля-ля-ля-ля, куда он денется,
раз ему узка петля?
Не стараются старатели,
костенеют истуканы,
обмывают обыватели
день гранёного стакана,
выполняют люди минимум,
не чураются греха
и за крестик алюминиевый
не положат потроха.
Ха-ха-ха-ха, за алюминиевый
не положат потроха.
Он вином планиду скрашивал,
но родил в себе тоску лишь,
и никто его не спрашивал:
Что ж ты, кореш, много куришь?
Уши серьгами проколоты,
хироманты смерть сулят -
белый ангел бредит золотом,
сам в себя тоску вселя.
Ля-ля-ля-ля, он бредит золотом,
сам в себя тоску вселя.
Были слухи, что на скудный быт
он навёл свою сноровку,
а потом его как будто бы
посадили за фарцовку...
Перья, колотые иглами,
пали наземь, как труха,
раздавили мотоциклами,
словно крылья петуха.
Ха-ха-ха-ха, мотоциклами,
словно крылья петуха.
А потом я долго спрашивал
у старух в ночных посёлках,
где следы святого нашего
им оставлены надолго -
обгорела, где он шёл, трава,
и осыпалась земля,
и листву металла жёлтого
обронили тополя.
Ля-ля-ля-ля, металла жёлтого
обронили тополя.
Оказалось, был поэтом он,
попрошайствами лукавил.
Золотыми бы монетами -
да платили медяками
за скачки аккордеонные,
за кричалочки стиха -
позолотой опалённые
два регистра и меха.
Ха-ха-ха-ха, опалённые
два регистра и меха.
Ангел, что тебе за разница?
По законам милосердия
золотым венцом украситься
можно только после смерти.
В небесах тебя не встретили,
и чужда тебе земля -
умирал ты без свидетелей,
не скопивши ни рубля.
Ля-ля-ля-ля, без свидетелей,
не скопивши ни рубля.
Упокой Господь мечты твои -
но сквозь чёрную судьбину
золотится то, что ты творил,
в мире том, что ты покинул.
В мире том темно и холодно,
мёртвы слухи о волхвах,
но покрыты чистым золотом
образа твои в церквах.
Ах-ах-ах-ах, чистейшим золотом
образа твои в церквах.
1980 г